g366500918, 6 сентября 2010 г., 0:37
Серая унылая Финляндия прощалась со мной дождями. Самолет перевозил на родину в Санкт-Петербург гроб с мужем. Так просила свекровь. Она не знала, что наш фиктивный брак дал трещину, с него слетела шелуха, и он стал очень даже настоящим. А когда я рассказала, пожилая женщина просто спросила, был ли ее сын счастлив со мной, и была ли счастлива я. Получив положительный ответ, она приняла меня, как собственную дочь, сына моего приняла по-доброму, уложила нас спать у себя дома, не отпустив после похорон в гостиницу. А потом полночи успокаивала меня во время истерики. Душа болела, разрывая изнутри.
В Финляндию вернуться пришлось только за наследством, которое, как стало известно, оставил муж. Капитала хватило бы на лет пять безбедной жизни, однако, я подумала, что и Москва, и финляндский город-порт Турку меня угнетали, и все средства вложила в гостиничный бизнес в Хорватии. Которая вскоре стала нашим домом.
Примоштен, как и Турку, оказался портовым городком. С той лишь разницей, что финский порт был торговым, а здесь большей частью туристическим. Вечно было тепло, стройка гостиничного комплекса длилась чуть больше пары месяцев, а потом еще полгода отделочных работ, и как раз на свое двадцатисемилетние я открыла свою первую гостиницу "Аврора", ставшую пользоваться немалым спросом у отдыхающих соотечественников.
Ради бизнеса и нормальной работы пришлось перестать лить слезы, мучить себя и сына, а также привести себя в божеский вид. Для двадцати семи я выглядела отвратительно.
Фитнес, бассейн, массажи, маски, комплексы процедур, и в аэропорту "Сплит", что в шестидесяти километрах от Примоштена, с борта московского рейса вышла молодая россиянка с семилетним сыном. Машину поймали быстро и направились на место будущей работы и дальнейшей жизни.
Постепенно Володя вышел из прострации, стал говорить, улыбаться, учился в школе, изучал язык, который ему, в отличие от меня, давался значительно легче. Я же набрала штат обслуживающего персонала, заняла место в регистратуре и стала принимать клиентов каждый сезон.
Приезжали родители, свекровь. Все были рады, что жизнь приобрела краски. Однако все равно бросали на меня встревоженные взгляды. Они не знали, но чувствовали, какого труда мне стоило изображать радушную хозяйку и счастливую мать.
Раз в полгода, приезжая в Россию, я ездила в Питер, на могилу Виталика. Проливала непролитые слезы, омывала ими душу, разбитое сердце и с сухими глазами возвращалась домой.
Вскоре Раиса, моя свекровь, заболела. Врачи не могли установить точный диагноз, требовали присмотра. А кроме меня у нее никого не было. Не могла же я просить родителей, чтоб ее приютили. Пришлось забрать старушку к себе.
Сидеть спокойно она не умела. Это если мягко сказать. Перекопав весь гостиничный дворик, она сделала там такой парк с такими ландшафтными изысками, что за экскурсию по нашему комплексу впору было брать деньги. Раиса носилась как ужаленная, стараясь помочь всем и во всём. На ломаном хорватском подружилась со всеми женщинами в округе. Гоняла по французскому и английскому Володю так, что он уже начал путать слова языков. Однако вне рабочего и учебного времени все мы говорили на родном русском.
Замуж я выйти так и не решалась. Был и страх ошибиться, и снова потерять, едва полюбив. Хотя кандидатов было ой как много... Бизнесмены, актеры, певцы...
На родине "Аврора" являлась самой выгодной и удобной гостиницей, часто даже мест на разгар сезона не хватало. Поэтому, подкопив денег, я купила землю в Трогире и за полгода открыла еще один комплекс - "Виталия". Он приносил еще больший доход, словно бы имя мужа притягивало постояльцев арканом.
Раиса умерла тихо. Во сне. Володе пришлось сказать, что она уехала домой, что вылечилась. Он верил, пока не увидел, как я плачу впервые за долгое время.
Назначив управляющих обоими гостиничными комплексами в Хорватии, я стала помогать родителям. Купила обоим автомобили, привела в порядок квартиру, помогала с отпусками и проблемами. Они были счастливы. Приезды участились, отец старался как можно больше времени уделять внуку, мама радовала нас своими кулинарными шедеврами, и о происхождении ребенка никто не вспоминал.
Когда меня бросил Саша, я потеряла своего первенца. Выкидыш, по словам врачей, повлек за собой бесплодие. Но... Я боролась за свою мечту. Искусственное оплодотворение стало отчаянным и очень серьезным шагом для меня. Врачи предупреждали, пророчили смерть и мне, и ребенку. А у меня просто это была единственная необходимая для выживания цель.
Роды были сложными. Кесарево делать отказались по причине хронически низкого гемоглобина и повышенной чувствительности к препаратам наркоза. Промучившись схватками полдня, после полуночи я родила сына. Плод был маленький, он весил всего граммов восемьсот, но, как и мать, он отчаянно цеплялся за жизнь.
Месяц после родов мы провели в больнице, пока его вес приблизился к трем килограммам. Я боялась, что что-нибудь произойдет, и караулила у бокса с новорожденными вместе с медсестрой.
После выписки меня встречали родители и три наиболее близкие подруги из университета. Володя был тихий, маленький, редко плакал, любил ласку. Пока я заканчивала университет, мама сидела с ним, а дальше после защиты диплома пришлось устраиваться на работу, как уже было сказано, потом Виталик и сын остался вновь без отца, черпая отцовскую любовь от дедушки в редкие недели приезда.
Удивительно, что когда Володе исполнился год, он стал безумно похож на Сашу. Темноволосый, кареглазый, светлокожий. Несмотря на то, что мы с мамой кормили его как на убой, он оставался худым и безумно энергичным.
- Это ведь точно не от Него? - как-то спросила мама, когда я уложила сына спать и устало пила чай в кухне.
- Саша не может быть отцом. Я не имела и не хочу иметь с ним контактов после того, что произошло.
- Но он так похож...
Грузовой лифт выпустил меня на лестничную клетку сто шестьдесят пятого дома по Дмитровке. В руках была пара пакетов с едой из "Мосмарта", под мышкой зажат конструктор для сына. Я позвонила в дверь.
- Катюша! - мама забрала сумки, целуя меня в щеку. - Холодная какая! Вроде только осень пришла, а уже зуб на зуб не попадает. Заходи скорей!
Переступив порог квартиры, я услышала топот босых пяток по паркету.
- Мама! - Володя повис у меня на шее, нырнув в уже распахнутые мои объятия.
- Володенька! - целуя сына, улыбнулась я. - Соскучился? Смотри, что я тебе принесла!
Глаза ребенка восторженно расширились, завидев последнюю серию конструктора. Десять лет ему. Дети в таком возрасте любят компьютеры, а он тянулся к конструкторам и книгам, предпочитая их любому другому досугу. Он схватил коробку и потянул меня за руку в нашу комнату:
- А мне дедушка железную дорогу купил!
- Какого направления? Ленинградского или Курского? - пошутила я, охотно позволяя себя провести в комнату.
- Казанского! - улыбнулся отец, по-турецки сидя на полу и собирая длинную магистраль железной дороги. - Как успехи?
- Да-а-а, нормально. Думаю, что в Москве ловить нечего. Тут свои связи у всех, я лучше в Хорватии продолжу, - отмахнулась я, снимая черный кожаный плащ и распуская темно-русые волосы. - Там тепло, Володе климат подходит. Кстати, если хотите, могу вам там дачу купить. Пока будете в Москве, мы с Володей будем там жить. А то при гостинице мне уже, честно говоря, наша халупа надоела до чертиков.
- Дочь, ну вот зачем, а? Володе нравится в Москву приезжать, его сюда душа зовет.
- Его сюда вы с мамой зовете, - улыбнулась я. - Пошли ужинать.
- Я уже ел! - подбоченился Володя.
- Хорошо, мой родной. Тогда мы поужинаем, и я к тебе приду, - я поцеловала сына и пошла на кухню.
Мама пританцовывала от нетерпения у плиты, готовя лазанью и еще уйму забытых мною вкусностей. Пахло божественно. Но нервы... нервы после звонка Саши расшатались!
Я залпом осушила бокал вина и полушепотом сказала:
- Саша звонил.
Спина мамы у плиты напряглась, отец замер, не донеся до рта вилку с салатными листьями.
- Что хотел? - почти хором спросили они.
- Встретиться...
Продолжение следует.
Автор: я
31 
0
Просмотров: 173
Подписок на автора: 6
Поделиться
