Она разбилась на осколки...*"*Бородулька, 21 июня 2011 г., 0:07
Я лежу на верхней полке плацкартного вагона. За окном сплошная чернильная ночь, ни зги не видно. Мерно ударяются о рельсы колеса поезда. Словно стальная змея, несется он, разрывая полотно черноты, все вперед и вперед.
Не спится. Я ворочаюсь с боку на бок, не зная, о чем еще подумать, чтобы скоротать бессонную ночь. На нижних полках лежат двое мужчин, темных, давно небритых, от таких стараешься держаться подальше. Они не спят, до меня доносится лишь их невнятное бормотание.
- Сентиментальность, любовь - все это бабские чувства, они себе выдумали, чтобы жизнь свою бестолковую заполнить! - слышу я реплику одного из незнакомцев.
- Не скажи, я, например, знаю, что это бывает, пусть не долго, но чувства не выдумка! - отвечает другой задумчиво.
- Хочешь сказать, что любил? Ты? Да кто же с таким, как ты, свяжется! - фыркает первый голос.
- А все-таки любил! Недолго, но любил! - упрямо доказывает второй собеседник. - Только она разбилась на осколки!
- Что? Лишку хватил? - усмехается первый мужчина. - Какие осколки? Ты что, в фарфоровую бабу влюбился?
- Дурак ты! Образ ее для меня разбился, узнал ее получше и понял, что к чему! Не такая она, какой мне показалась! - я не ожидала такой чувствительности от своего невольного попутчика. Очень хочется увидеть выражение его лица, но я боялась даже шевельнуться, вдруг поймет, что я не сплю, и замолчит.
- Ну, просвети меня, раз я дурак! - зевает скептически настроенный собеседник. - Расскажи!
- Эх, плохой я рассказчик, не получится все передать, как было! - сокрушается мужчина.
Однако рассказчиком он оказался очень хорошим. Его история довольно банальна, но почему-то мне кажется, что она отражает мотив нашего времени, призму, через которую теперь просачиваются все нежные чувства человека.
- Я тогда скрывался от легавых. Уехал в один захудалый городишко на Белом море. Такое захолустье, аж жуть, народу мало, домов брошенных полно, все пьют поголовно, работать негде. В общем, скверное местечко.
Квартиру снял у одной бабульки, божий одуванчик, маленькая, скрюченная, седая как лунь. Жила одна в трехкомнатной квартире, дети ее в Архангельск подались, работать. Ну, я за гроши снял у нее комнатенку, благо деньги тогда водились, и бил баклуши, страдая ленью и дикой скукой. Тут и случилось...
Я проснулся рано, почти на рассвете. Делать нечего, сел на подоконнике, окно нараспашку, жарко, курю себе, стряхиваю пепел во двор. Стараюсь не попадать на белье, развешанное на веревке через весь двор. Вдруг вижу, показалась фигурка, маленькая такая, тоненькая, щупленькая, кажется, двумя пальцами переломишь! Сама в белом платьице, а волосы на солнце, ну прямо чистое золото, так и горят. Девчушка стала снимать простыни и неожиданно запела. Знаешь, только в книгах пишут, что бабы за работой поют, а тут вживую увидел. И пела что-то о весне, о солнце, так весело и звонко. Куда там нашим эстрадным певичкам. И пела-то для себя, не знала же, что я ее слышу. Собирала, собирала, а потом вдруг подняла глаза, увидела меня. А глаза такие большие-большие, словно чайные блюдца, и голубые-голубые, как весеннее небо. Сначала вроде испугалась меня, а потом улыбнулась белыми, как жемчужинки, зубками, и знаешь, так светло сразу стало, словно само солнышко мне улыбнулось. А потом вдруг развернулась и убежала, да так легко, словно вовсе земли не касалась.
Мне тогда так хотелось узнать, кто она, да как объяснишь, таких как она блондинок даже в таком крохотном городке много.
Уже вечером я, почти сойдя с ума от скуки, пошел гулять на набережную. Море свинцовое, тяжелое, плескалось по камням тротуара. Я шел, думая о чем-то, уже и забыл об утренней девчоночке, а тут на тебе, снова она. Сидит на галечной косе, крошит хлеб. Чайки к ней слетелись огромной тучей, все галдят, толкаются. А она крошит себе хлеб, да кидает вверх. Птицы, не поверишь, прямо на лету ловили. На небе тучи, дождь собирался, шторм, порывы ветра рвут тоненькую юбочку, волосы трепет, а она кормит себе птичек, и все ей нипочем.
Я подошел уже совсем близко, хотел заговорить. А она вдруг обернулась и снова мне улыбнулась. И опять, словно лучик солнца из-за туч выглянул, так светло и тепло стало на душе. Пока я подбирал слова, очарованный ею, она стряхнула с рук остатки крошек и убежала, даже не обернувшись.
В третий раз я увидел ее двумя днями позже, когда уже начал волноваться, что она пропала. Моя красавица ходила по воде там, где глубина всего-то по щиколотку. Разбрызгивала соленые волны, создавая на мгновение крохотные радуги. Она весело смеялась, я сам не знаю, чему. Но смех у нее был такой звонкий и заразительный, что даже я, уж ты знаешь мою угрюмость, не выдержал и заулыбался.
"Вы меня преследуете, дядя?" - спросила она, обернувшись. А голос такой нежный, мягкий, столько в нем оттенков.
"Нет!" - глупо ответил я. Сам не свой был рядом с ней, словно одно ее присутствие полностью лишало меня разума.
Она снова улыбнулась, ничего не сказала.
"Спой мне!" - вспомнив удивительное впечатление от нашей первой встречи и не придумав ничего лучше, попросил я.
"Понравилось?" - хихикнула она, кокетничая. Тогда я не придал этому значения, слишком был очарован.
"Да, очень хорошо поешь!" - девушка снова улыбнулась мне и запела, что-то грустное, тягучее, надрывающее сердце. Я слушал, молча, долго-долго, и выть хотелось от этой песни, бежать подальше от той громадной тоски, которая из нее вылилась. Но ноги словно приросли к гальке пляжа, я не мог не слушать ее.
Когда девушка замолчала, я не в состоянии был и слова из себя выдавить, так велико было впечатление. А певица развернулась и убежала, даже не улыбнувшись напоследок. Вечером я зашел в грязненький бар на набережной. Хотелось водки. Может, девушка была тому виной, а может, ее песня. Я выпил там порядочно и вдруг подскочил от неожиданности, ко мне шла моя певица! Но ее образ так не вязался с обстановкой бара, что все это казалось коллажем, компьютерной доработкой, а не реальностью. Водка дала в голову, я повернулся к ней и раскрыл объятия, ни на что, в общем, и не надеясь. Но девушка оказалась не из робких, она опустилась ко мне на колени, обвила шею тоненькой белой ручкой. Я поцеловал ее сухие нежные губы. Они пьянили сильнее, чем водка.
Больше ничего не помню, только как пили с ней водку, как целовались, как она сидела у меня на коленях и запускала руку в волосы.
Я проснулся в своей постели, за окном брезжил рассвет. Голова раскалывалась. Я обернулся и увидел рядом с собой лицо моей певички, она спала, раскидав тоненькие ручонки по подушке, ее волосы образовали золотую гриву вокруг маленького личика. Словно пелена спала с моих глаз, все ее неземное очарование разбилось вдребезги. Я понял, что она не ангел, как казалось мне раньше, а обычная земная девушка, может, даже и похуже многих. Так легко лечь в постель к незнакомому, ведь мы даже не знали имен друг друга. Даже красота ее больше не заставляла мое сердце трепетать. Я увидел конопушки, большие, рыжие, словно оспины, увидел, что нижняя губа у нее больше верхней, что нос дерзко вздернут вверх.
Я встал, пошел ставить чайник, заваривать кофе. Она пришла чуть позже, завернувшись в простынку. Моя певичка улыбалась, но на меня ее чары больше не действовали.
Я уехал через пару дней, слишком велико было мое разочарование, разбитые мечты о женском идеале давали о себе знать. Я больше никогда ее не видел, даже имени не спросил. Но, без сомнения, это была любовь, пусть короткая, пусть разрушившаяся так резко, но настоящая любовь, которую воспевают в песнях.
Рассказчик затих, погрузившись в воспоминания.
- М-да, как в кино прямо! Я и не знал, что ты такой чувствительный! - задумчиво отвечает его скептический собеседник.
Я по-прежнему тихо лежу на своей полке. Эта история вызвала в моей душе много противоречивых чувств и эмоций. Но у каждого на этот счет свое мнение, я рассказала, а решать, кто здесь прав, уже вам!
Автор: я
83 
0
Просмотров: 112
Подписок на автора: 575
Поделиться
