g528424551, 29 апреля 2011 г., 8:03
Там, за горизонтом где-то,
Есть далекая планета,
Где живут такие же, как мы,
Скитальцы и слепцы.*
Небо, как всегда, было в полосочку.
Черные частые линии, сливаясь из-за расстояния в размытые и редкие темные, пересекали свалявшийся катышами покров из белесых ватных туч, отчего небосвод был похож на полинявшую тельняшку. На ней повсюду были словно ножевые драные раны, в которых виднелось окрашенное королевской голубой кровью нежное мясо. Но полосы были и на нем, они навсегда въелись в измученное тело мироздания.
Линии впивались в горизонт, как упругие иглы китового уса, и пронзали мир, должно быть, насквозь, до самого твердого каменного основания.
Фонни открыла дверь. До неё донесся чуть слышный неприятный запах гари. Здесь, почти в центре города, это было немного необычно, но не более того - все уже привыкли к тому, что заброшенное святилище на центральной площади снова ожило. Сжигали, видно, быков или другой крупный скот - по воскресеньям боги любят предаваться чревоугодию. Криков, слава этим самым богам, слышно не было. На сильный шум как-то пожаловался сам префект города, теперь обреченных животных перед жертвоприношением прирезали. Зрелище от этого становилось куда менее интересным, но многим нравилось втихомолку подсмеиваться над жрецами, разряженными в пух и прах, как актеры. Завывая и закатывая глаза, они читали необходимые молитвы, шепеляво произнося режущие слух слова древнего языка, но смрад от облитых маслом горящих туш был так силен, что им приходилось дышать через платок, а разборчивость речи от этого приема улучшиться никак не могла. Но боги, известно, глухи и немы во время еды.
Мертвые груды черно-оранжево горели и тлели на алтаре, актёры-священники, потные от танцев, успокаивались, становясь солидными и авторитетными, приглаживали бороды и шли обедать. Для земных богов пищу жгли не так долго, она успевала лишь покрыться сморщенной дымящейся корочкой.
На улице было людно. Пахучими ручьями проплывали мимо шеренги торговцев с зеленью в корзинах-самоплетках. С утра растения уже успели подвясть, кончики свешивались с относительно свежих стеблей сморщенными лоскутками. Мощеные улицы отдавали ночное тепло прохладному дню, было душно, пыльно и грязно, - все предвещало вечернюю грозу. Сквозь приоткрытые губы облаков жарко дышало солнце. Можно было идти вдоль стареньких навесов, испытывая попеременно то тепло, то прохладу тени.
Девочка потрогала натертый за ночь замочком очков затылок. Сколько ни подкладывай между ним и волосами мягкой ткани, железо всё равно царапает кожу и постоянно давит. У взрослых там мозоль, будто кость, они и не замечают этой проклятой железки, а вот она, Фонни, всё мучается и мучается уже четырнадцатый год подряд.
Подхватив стоявший у порога средних размеров кувшин, она пошла к городскому роднику, за водой, стараясь не задевать идущих навстречу по узкой улочке людей в бледно-серых платках и опасливо обходя дурашливо дерущихся за косточку грязноватых псов.
На небольшой площадке, окружавшей бивший рассыпчатой прозрачной струйкой ключ, было грязно и шумно. По краям, в жиденькой недлинной тени каменных глухих стен торцов домов, суетливо игрались замусоленные дети; мокрые собаки, залезая лапами внутрь сложенной из камней небольшой чаши, в которой скапливалась вода, пили и задирали рядом же лапы - к этому фонтанчику ходили лишь бедняки, а сейчас почти все они были заняты на работах. Отгонять собак было некому.
Эти псы были незлобными: хотя Фонни и видела однажды, с какой яростью они рычали на ведомого по улице оборванного воришку-нищего (или на его стражей - кто разберет?), бояться их явно не стоило. Недовольно виляя хвостами, они расступились перед ней.
Вода в чаше была загрязнена жесткими выцветшими волосьями. Ее редко кто чистил - неблагодарная это и противная работа. Сквозь песок щетина не просачивалась вниз, потому дно чаши словно поросло шевелящимися склизкими водорослями. Надо было подставлять кувшин под самую струю.
Стоять так, со все тяжелеющей посудиной в вытянутых руках, было неудобно. Фонни ступила ногами в воду, сняв с них предварительно сандалии. Пятки тут же свело от холода, стопы перестали чувствовать слизь под собой.
Детишки вяло посматривали на привычную для них картину. С другой стороны от струи принялись возиться неугомонные бродячие псы. Они тыкались блестящими носами в землю, делали вид, будто что-то зарывают, плешивыми мордами принимались кусаться, в ярости проводили по шерсти гребешками зубов, ища скачущих в ней блох.
Какая-то рыжая с обвисшим после щенения животом сука принялась отряхиваться. Фонни закрыла глаза, защищаясь от брызг, и подняла плечи. Ногу повело на скользкой коварной опоре.
Затылком Фонни ударилась о неровные булыжники. Кувшин, выпавший из рук, прокатившись, как груша, по земле, чудом остался цел. Из шейки горлышка толчками пульса выходила вода, обманчиво блестя на солнце и волнами накатываясь на камень площади, вбирая в себя застаревшую пыль.
- Автор: GOLLUM -
* В тексте использованы слова песни "Там" группы "Ю-Питер".
17 
0
Просмотров: 230
Подписок на автора: 2
Поделиться
