g366500918, 6 сентября 2009 г., 19:46
...ПРОКЛЯТЫЕ ОГНЕМ... Дальнейший «обед», начавшийся в пятом часу вечера, мы провели в молчании. Суп был съеден с неожиданным аппетитом (моя стряпня, чаще, годилась для травли тараканов...), тосты, намазанные джемом недельной выдержки, были поглощены с чаем, кстати, тоже закончившимся. Пришло время идти спать. Тут выяснилось, что Витора ко мне отправили в лице охранника, соответственно, ночует он у нас, чему я несказанно обрадовалась. Хорошо, что комнат было три. Влада я отправила в дальнюю спальню, сама осталась в своей, а Витора положили гостиной, на его любимом диванчике, с которого он сбежит при первой же возможности прямо ко мне. Влад, осчастливленный тем, что туалет был точно напротив его спальни обрадовано слинял спать. Витор, тоже, игриво подмигнув мне глазом, пошел в зал. От этого жеста сомнений не осталось: у моего «мальчика» на уме вещи, за которые цензура раньше расстреливала. Но об этом, как говорится, позже... В комнате моей примерный порядок, о минутах страсти с Витором напоминают только смятые простыни, спрятанные под одеялом. Фотокарточки, облюбованные Владом, так и стоят на комоде. Вот, на фото я и родители, это - моя любимая - был какой-то правительственный бал, мама и я в платьях, папа в смокинге, сшитом на заказ. Все счастливые, глаза светятся, как давно это было. Другая карточка: родителей уже нет, сделана около двух лет назад, выпуск из «Академии Братства Стихий». Пятьдесят семь выпускников, все в мантиях, расшитых рунами избранных стихий, с дипломами и аттестатами. Вроде все счастливы, а в глазах искорки затаённой печали. Несколько дней и всех их раскидают по земному шару, несколько лет и их число сократится в разы, несколько схваток с прихвостнями Огненного и на стенде посмертных наград появятся знакомые фамилии. Вон та девчонка с русыми кудряшками Виктория Палита уже через полгода оказалась в том списке. Перед смертью она уничтожила целую сотню нападавших «опалышей », отдав силе заклятия свою жизнь. А в нижнем ряду стоит наша «рыжая бестия» - Тамара Лозовская. Тоже не промах, в список попала через месяц после выпуска. Разнесла в щепки кордон Огненного в Улан-Удэ сильнейшим замыканием систем заклинаний. Этими чарами она владела в совершенстве, а после «словила» обычный огненный шар в сердце. Просто элемент замыкания вытянул даже резерв силы, блокированный на простейшие «щиты». Рядом с ней стоит местный ботаник. Марк Шень. Этот китаец попал к нам совершенно случайно. Челноки тоже люди. Вот и Марк приехал в Россию и едва не умер от переизбытка Силы. Восточные глаза, высокий, уже в двадцать лет абсолютно седой, учился на факультете пиромантии. Он пытался ухаживать за мной, но сердце своё я тогда уже всецело подарила Витору. На выпускном я не выдержала его хождения за мной по пятам и прямо сказала, что люблю другого, он вспылил, и мы больше не общались из-за накалившихся до предела отношений. Красно-оранжевая мантия и диплом с внушительной стопкой сертификатов и грамот. Марк пропал. Просто исчез. Оказался в списке и был почти забыт. Чуть выше Тамары, через две шеренги, стою я. Строгая, собранная, даже в этот счастливый день. Почему? Да я и сама-то толком не знаю. С банкета в тот день я ушла рано, не потому что устала, не потому что обиделась, а потому, что страшно было видеть свой выпуск последний раз в полном сборе, знать, что чёртов список будет пополнен этими людьми, знать, что в учебниках по истории Братства они будут героями... Мёртвыми героями... Вверху фото расположили преподавателей, по направлению стихий и количеству воспитуемых. Рядом, надо мной, стоял Витор. Такой же совершенный и идеальный, только вместо костюма мантия преподавателя кафедры водной стихии. На фото, конечно, не видно, но в момент съёмки мы держались за руки. Возможно, разрыв даже этого незаметного, но значимого для меня подобия ласки и стал решающей точкой в моём присутствии на выпускном. Уже после я узнала, что он меня искал весь вечер, рассказала всё та же вездесущая Тамара. Потом выяснилось, что вместо Камчатки, куда я должна была лететь по распределению на стажировку, а после и на работу, я остаюсь в Москве. Тот же Витор подсуетился. Было обидно. Я устроила скандал, о котором очень скоро пожалела. Витор попал в облаву «опалышей» и очень сильно пострадал. С тех пор мы не ссорились, почти... Другой снимок - я на рабочем месте в канун прошлого нового года. Костюм снегурочки, пока ещё длинная рыжая коса. Редкая открытая улыбка. Не знаю, по правде, когда фотограф успел так удачно подскочить и сделать снимок, но это единственное фото себя любимой, которое я решила вставить в рамку. А вот на этом снимке я и Витор во время нашего единственного совместного отпуска, с которого нас выдернули через два дня после приезда в Сочи. Он в светлых льняных брюках и белой сорочке, а я в небесно-голубом сарафане. Волосы к тому времени я уже обрезала и они, подбрасываемые ветром, расстилались по плечу Витора. Его глаза не скрыты очками, и зелёная кайма вокруг зрачка на голубом фоне смотрятся потрясающе. Сзади раздался скрип половиц. Я даже не стала оборачиваться, и когда тёплые руки обвили мою талию охотно прижалась к подошедшему Витору спиной. Его дыхание обожгло висок, горячие губы скользнули по щеке. - Хандришь? - Боги, какой у него успокаивающий голос... - Нет, вспоминаю... - прошептала я, положив голову на его плечо. - Почему ты выбрал меня? Вопрос был неожиданным и для меня и для него. Но реакция мне была интересна, и я обернулась, не размыкая его объятий. Глаза его изучали моё лицо, словно пытаясь там найти ответ на собственный вопрос. - В каком смысле: «почему тебя»? - В прямом. На курсе было много красавиц самых разных мастей, а ты выбрал меня. Слишком замкнутую, слишком невзрачную, слишком... Во всём слишком. Чем я была лучше многих? Он опустил голову и когда поднял, в его глазах плескались вера, боль, любовь и ещё много чего. - Ты была настоящей, была не марионеткой, а человеком с целью победить зло и восхвалить добро во всех его проявлениях. Готова была спать в залах по подготовкам, но целей добивалась. Ты была Ангелом-хранителем для людей, подобных мне, и я не стал упускать своё счастье. Хоть и не могу в него до конца поверить даже теперь, - его пальцы скользнули по моей щеке, на их кончиках плясала сила, она заставила меня задрожать и прикрыть глаза. - Сначала я, словно зеницу ока, старался оберегать тебя, оградить от проблем по мере возможностей, а потом понял, что люблю тебя. Это, знаешь, было как в первый весенний день, когда снег почти сошел и знаешь, что скоро появится трава - безмерное счастье. Потом в ту первую ночь, которую мы вместе провели, я боялся, что мы совершили чудовищную ошибку, но утро подарило мне твою улыбку и все проблемы были смыты счастьем. Он замолк и, видимо, ждал реакции. А я не знала, как мне реагировать. Не думала, что его чувства так схожи с моими. - А почему ты мне ответила? Почему не оттолкнула? Из жалости? Я чувствовала, что этот вопрос прозвучит, но всё равно вздрогнула. - Не из жалости... Главной целью моей была месть за родителей, а потом появился ты, и всё рухнуло. Мстить не хотелось. Хотелось просто быть рядом с тобой. И о первой ночи я не жалела ни разу. Я просто зацвела. Я любила, как никого на свете, только тебя. Ты уходил, и у меня заканчивался кислород, ты возвращался, и в душе цвели самые дивные сады. А потом тот скандал, после которого ты чуть не погиб, попав в засаду. Как я перепугалась, ты даже представить не можешь. Я впервые за столько лет обрела человека, которому дарила свои чувства, и он чуть не погиб из-за моей глупости. Если бы ты погиб, я не стала бы жить дальше, в первой же схватке бросилась бы на врагов, собрав все заклятия, и загремела бы в список. - Эти слова я произнесла, уже уткнувшись влажными глазами в его плечо. Стало гораздо легче после этого признания. - Я боюсь терять дорогих мне людей, как и любой нормальный человек, но многие смерть любимых смогут пережить, а я не хочу пережить твою. Мечтаю как в сказке: жить долго и счастливо и умереть в один день. Слёзы текли непрерывно. Витор оглядел меня с ног до головы, руки его утешительно скользили вдоль моей спины, горячее дыхание щекотало висок, губы, словно ребёнка на ночь, целовали лицо, собирая слёзы. Он легко поднял меня на руки и перенёс на кровать, где я свернулась калачиком и вздрагивала, сдерживая новые потоки слёз. Витор лежал позади, шептал утешения, бесполезные, с виду, но необходимые, чтобы меня успокоить, его рука порхала по поему боку от плеча до бедра в целомудренном поглаживании. Продолжение следует.Автор: я.
13 
0
Просмотров: 126
Подписок на автора: 6
Поделиться
