g940148670, 15 июля 2008 г., 14:28
Что хочут то и делают! Новый директор был суров. Так говорили все. В первый же день он вызвал меня к себе и, прямо глядя в глаза, спросил: — Вы там, в вашем отделе, перевыполнить план на 150 процентов могёте или не могёте? Я замялся. Дело не в том, что нам было трудно перевыполнить наш план. Мы могли его перевыполнить и на 100, и на 300, и на 800 процентов. Но я не знал, как мне выразить свое согласие словами. Вопрос был задан так, что отвечать на него надо было полно. Но ответить «можем» — означало указать новому шефу на его безграмотность. А ответить «могём» у меня не поворачивался язык. — Ну что же вы молчите? — строго переспросил шеф. — Могёте или не могёте? — Да! — ответил я. — Что — да? — рассердился он. — Я вас конкретно спрашиваю, и вы конкретно отвечайте: могёте или не могёте? — Конечно! — ответил я. — Что значит «конечно»? — чуть не закричал он. — Отвечайте прямо, не виляйте! В последний раз спрашиваю... Могёте или не могёте? Я собрался с духом и уверенно ответил: — Могём! — Тогда, — успокоился он, — ступайте к себе в отдел и получите согласие масс, мол: «Да, перевыполнить план на 150 процентов мы могём!» Я вернулся в отдел, собрал всех и неуверенно начал: — Товарищи! Я собрал вас здесь, чтобы выяснить существенно важный вопрос. Как вы считаете... перевыполнить план на 150 процентов... мы с вами могём или не могём? В комнате наступила тишина. Я опустил глаза и ждал. Первым, как всегда, нашелся единственный в нашем отделе профессор — Громов. — Конечно, могём... — грустно вздохнул он. А на следующий день в стенгазете предприятия появилась заметка нашего культорга под названием «Мы все могём!». За неделю на призыв откликнулись и остальные отделы. А через два дня перед главным входом предприятия появился красочный плакат: «Могём перевыполнить план на 250 процентов!» За полгода в движение включились все предприятия города. И точно такие же плакаты появились на железнодорожном вокзале и в аэропорту. А вскоре и диктор по телевидению объявил, что «к новому движению подключились и остальные города страны, потому что наши трудящиеся все можут!» Поскольку на телевидении дикторы всегда говорят правильно, ученые филологи тут же занесли новые формы слова в словарь современного русского языка. С тех пор новый директор несколько раз вызывал меня к себе. И наш отдел всегда в таких случаях выступал зачинщиком все новых и новых движений. Не раз включались мы и в движения, начатые на других предприятиях. Однажды жена вернулась домой, тяжело опустилась в кресло и, грустно вздохнув, сказала: — Устала я, Петь. И больше так и не можу, и не хочу. — Чего не могёшь и чего не хотишь? — переспросил я. — Завтра кросс, — ответила она. — Всем отделом бегим! — Бегите бегмя? — переспросил я. — В том то и дело, что бегмя бегим! — посетовала она. В это время из магазина пришла дочь и сказала: — Я достала творог. Куда покласть? Тама или тута? — Поклади здеся! — отвечала жена. — Поклала, — сказала дочь. — Как много тебе продавщица творогу положила?! — удивился я. — Не положила, — как филолог поправила меня жена, — а наложила. Неожиданно у меня появилось ощущение, что мы все неправильно говорим. Но... Я заглянул в новенький, купленный недавно литературный словарь и обнаружил, что говорим мы, согласно новому словарю, совершенно верно. «Ну надо же! Что хочут, то и делают!» — подумал я неизвестно про кого, махнул рукой на все и включил телевизор. Мне ответила молодая самодеятельная певица. Она пела известную песню Аллы Пугачевой на новый лад: «Все можут короли!»
15 
0
Просмотров: 127
Подписок на автора: 1
Поделиться
