НЕПОДВЛАСТНА, 12 декабря 2018 г., 18:40
Понедельник - день тяжелый. С этим я готов был согласиться в семь утра, когда трезвонивший будильник, спустя минут пять заливистой трели, все же заставил оторвать мою гудящую головушку от подушки. В глотке стояла сушь, как в пустыне Калахари, в ушах шум, а общее состояние напоминало холодец, трясущийся на ветру. Последствия вчерашних возлияний с лучшим другом стали для меня в то утро истинным испытанием при подъеме с кровати. Кряхтя и охая, как старый дед, я сполз с постели и принял вертикальное положение. Стараясь не делать резких движений, добрался до кухни, достал загодя приготовленную литровую бутылку минералки из холодильника и припал к ней, как к живительному источнику. Прямо из горла осушил почти всю бутылку, вода ледяным шаром упала в желудок, приводя меня в более-менее сносное состояние. Мозг, по крайней мере, заработал. И я тут же подпрыгнул как ужаленный: понедельник, а значит, летучка! Твою ж дивизию!
Натянув джинсы и отыскав чистую футболку, я вылетел из квартиры. Пробок, слава богу, не оказалось (видно, Бог похмелья решил, что головной боли в это утро для меня достаточно и разогнал все пробки). И уже через двадцать минут я тормозил у здания, в котором успешно трудился последние десять лет. Махнул на входе охраннику и стремглав полетел по лестнице, благо лететь было всего на второй этаж нашего трехэтажного здания. На летучку я успел, прибыл даже раньше на десять минут. Терпеть не могу опаздывать, пунктуальность является одним из моих главных достоинств, за которое мне и прощают многие, очень многие грехи.
Конферешник, как мы называем конференц-зал, в котором обычно и проводятся все собрания и летучки, был почти пуст. Почти - это не считая секретарши нашего "главнолаящего", как мы зовем за глаза нашего непосредственного шефа, руководителя и вдохновителя. Секретарша Любочка - совершенно обворожительное существо, с ногами "от ушей", грудью третьего размера и кошачьими глазами. Она была у нашего шефа "серым кардиналом". Многие поначалу покупались на ее внешность дурочки-блондинки, лишь потом понимая, что мозги у юной Барби вовсе не кукольные, а за красивым фасадом скрывается острый ум и холодная расчетливость, за которые шеф ее и ценил вкупе с ангельской внешностью.
- Доброе утро, - сказал я Любочке, просунув башку в приоткрытую дверь.
- Судя по твоему виду - для тебя утро совсем недоброе.
- Нормальное, -буркнул я и пошел в курилку в конце коридора.
"Вот зараза!" - думал я по пути. - "У меня что, на морде написано, что с похмелья? Недаром шеф держит ее в своей приемной, она ж как рентген - все считывает с первого взгляда". В курилке сидел мой молодой коллега Левчик, с мрачным выражением на лице.
- ЗдоровО, - буркнул он, протягивая мне руку.
- Привет, - ответил я на рукопожатие. -Чего такой невеселый?
- Уволят меня, - изрек Левчик, туша сигарету в пепельнице.
- С какого перепуга? - я удивленно выпучил глаза.
Левчик слыл у нас примерным и исполнительным сотрудником, никогда не спорящим с вышестоящим руководством и очень ответственно относящемуся к своим обязанностям.
- Накосячил по-крупному, - тяжко вздохнул он и побрел к выходу.
На пороге обернулся:
- А если не уволят, то сошлют куда подальше. Ты идешь?
- Ща, покурю и двину.
Достал сигарету, помял ее в пальцах, но прикурить не решился - организм мутило, сломал и бросил в урну.
В конферешнике к моему приходу собрались уже почти все: не хватало только меня да "главнолающего". Он появился, едва я устроился на стуле, его глянцевая лысина показалась в дверях и величественно проплыла к столу. Особых пакостей от летучки я не ждал и считал в это утро, что похмелье мое главное испытание дня. А зря. "Главнолающий", а в миру Сергей Владимирович, - главный редактор и идейный вдохновитель нашей газеты, в которой мы трудились большим и дружным коллективом, в это утро был явно не в духе. Стерев платком невидимую пыль с лысины, он окинул гневным взглядом конферешник, остановил его на притулившемся в углу Левчике и понеслось:
- Это что вообще такое?! Это как понимать?! Воробьев, я требую объяснений!
Надо признаться, что таким искренне злым шеф бывает нечасто, а кличку свою получил за то, что периодически покрикивает, но беззлобно, скорее, для порядка, чтоб народ не расслаблялся. Левчик поднялся из своего угла, покаянно опустил голову и забормотал:
- Сергей Владимирович, не знаю, как такое могло получиться, я ведь не первый день в газете.
- По твоей милости или халатности на нас подают в суд за плагиат! Твоя статья точная копия рассказа писателя из сибирской глубинки, который он опубликовал три года назад! Как ты такое допустил?
Шеф орал еще минут десять, постепенно переходя в режим ультразвука, потом резко затих и уже спокойным тоном как ни в чем не бывало произнес:
- Итак, сегодня у нас на повестке дня…
Далее летучка продолжалась в обычном режиме. Обсудили ближайший выпуск, внесли корректировки в новостной отдел и прочее, прочее, прочее. Разбредались мы с конференц-зала, спустя час, как всегда в глубокой трудовой задумчивости, окрыленные и вдохновленные, аж по самое "не могу".
- Кудряшов! Зайди ко мне через полчаса, - окликнул меня главред уже в дверях, - дело есть.
Я кивнул, вышел и прямиком направился к кофейному автомату. Возле него уже, как всегда после летучки, скопилась небольшая очередь. Левчик с чумным видом хлебал кофе из пластикового стаканчика под осуждающе-сочувственными взглядами коллег-репортеров.
- Сам не знаю, как так получилось, - обратился он ко мне, видимо, ища поддержки или сочувствия.
- Всякое бывает, не парься, - философски пробормотал я, не зная, что ему ответить.
Через полчаса, войдя в приемную к шефу, поймал на себе невинно-наивный взгляд Любочки.
- Полегчало? - ехидно спросила она.
- Мне и плохо не было, - огрызнулся я, постучал и вошел в кабинет главного редактора.
- Проходи, Максим, - пригласил шеф. - Тут вот какое дело. Мой близкий приятель позвонил - директор музея искусств Владлен Маркович. Ну, ты ж с ним знаком. Попросил написать статью о картине. Я, признаться, из разговора толком ничего не понял, он был взволнован и говорил очень сбивчиво. Ты скатайся в музей, поговори с ним, ну и напиши об этой картине.
- Понял, будет исполнено, - взял я под козырек и выскользнул за дверь.
Цербер Любочка проводила меня взглядом, но от комментариев воздержалась, за что и удостоилась моего благодарного взгляда.
Музей искусств находился через улицу от нашей редакции, а посему машина была мне без надобности. Утреннее солнышко уже припекало, но прогуляться не помешает. Выпив по дроге кваса, прогулочным шагом достиг музея, который встретил меня сумрачной прохладой. В холле уже маялся Владлен Маркович, видно, предупрежденный по телефону шефом о моем визите.
- Максим, ну наконец-то! - я пожал протянутую слегка влажную от волнения руку директора музея. - Пойдем в мой кабинет, она там, - переходя на полушепот, продолжил Владлен Маркович и, ухватив меня за локоть, потянул вглубь помещения, где располагался его кабинет.
В полутемном помещении кабинета на подставке, закрытая полотном, стояла картина. Владлен Маркович не спешил показывать мне холст. Он устроился за своим письменным столом, кивнул мне на кресло напротив, и заговорил:
- Понимаешь, Максим, тут такая история... - он покрутил свой моржовый ус в задумчивости. - Я бы сказал, темная. И мне, если честно, не статья от тебя нужна, а помощь.
- Владлен Маркович, вы сами не темните, а расскажите все как есть. И что конкретно от меня хотите.
Директор музея вздохнул, помолчал, словно собираясь с мыслями, и, наконец, сказал:
- Картина эта странная. И попала ко мне необычным способом.
Я уставился на Владлена Марковича в ожидании продолжения, но его все не было. Вместо этого он достал початую бутылку коньяка и две рюмки. Молча наплескал в обе и залпом выпил свою.
- Эта картина опасна, - выпалил он.
Я усмехнулся. Люди искусства все с левой резьбой, а Владлен Маркович, помимо того, что был директором музея, так еще и являлся весьма неплохим живописцем, известным за пределами не только города, но и страны.
Я вертел в руках рюмку с коньяком, не решаясь ее выпить, а собеседника словно прорвало:
- Макс, она убивает. Ты не поверишь, но я ее боюсь, - он взглянул на полотно, подпер голову руками и продолжил. - Оказалась она у меня неделю назад. Утром позвонили в дверь, я открыл. На пороге курьер. Передал мне посылку от неизвестного. Распечатал, а там эта картина.
С этими словами он встал, сдернул с картины полотно и глазам моим предстал… Пейзаж. Если это можно так назвать. На картине было изображено болото, над которым нависало небо с тяжелыми дождевыми тучами. Вся картина была выписана настолько мастерски, что казалось, будто вода в болотных блюдцах рябит под порывами грозового ветра. В целом картина производила мрачное впечатление, но больше всего пугала изображенная на ней рука, выглядывающая из болота. Она была судорожно сжата, в бессильной попытке зацепиться за воздух. Голубоватые вены, проступившее на запястье от неимоверного напряжения, пальцы с аккуратно постриженными ногтями и небольшая ссадина на тыльной стороне ладони - смотрелись нереально настоящими. Казалось, что руку можно потрогать и она окажется вполне осязаемой и теплой.
Я завороженно смотрел на картину, пока из ступора меня не вывел голос директора.
- Ну, как?
- Впечатляет, - я с трудом оторвался от созерцания и повернулся к Владлену Марковичу. - Мрачновато только.
Продолжение следует...
Автор: я
5 
0 ![[Авторский текст]](/templates/default/assets/img/unique.png "Авторский текст")
Просмотров: 234
Подписок на автора: 34
Поделиться
Статья находится в выпуске: Работу работаю
