Самое дорогое в этой жизни
замираю, 25 ноября 2018 г., 16:20

Я совсем молодая, глупенькая и ничего не понимающая, стою у порога роддома. Как говорится, явиться в срок, с вещами и побритой. В руках направление на 13 января, а в уголке написано "тридцать семь недель". Я поднимаюсь в палату, везде тишина, а у меня ноги трясутся от предстоящего. Моя малышка, как показало УЗИ, затихла и шевелилась не так активно, наверное, тоже от испуга. Животик вырос за эти месяцы, и я походила на большого бегемота с утиной походкой, переваливаясь с ноги на ногу и раскачиваясь торсом в разные стороны. Конец дня был спокойный, соседки по палате пугали предстоящим числом 13, да и пятница была. В мыслях крутилось: "лишь бы не завтра приспичило, дотерпеть бы до субботы". Спина начала болеть, а девчата уже смеялись и рассказывали байки про кровать, на которой я лежала.

- Не успевают лечь на неё, так сразу переводят в родильное отделение. А мы неделями лежим в ожидании. 

- Нет, вы что! Мне ещё рано. Мне три недели ходить.

- А врач что сказал на осмотре?

- Наблюдаем. Раскрытие на два пальца. 

- Ну что, значит, тебя поведут скоро. Лежи отдыхай, сил нужно будет много, - засмеялись в ответ.

Я отвернулась к стенке, взяла телефон и хотела позвонить маме, но мой страх от того, что всё может подтвердиться от рассказанного, накрывал меня дрожью и я положила телефон под подушку. Мои страхи сменились сном. Я почувствовала, что меня толкает в бок медсестра. Она попросила развернуться и лечь поудобнее. Медсестра принесла капельницу. 

- Ты у нас сегодня поступила? 

Я только кивнула на её вопрос. 

- Лежи. Как лекарство в бутылочке не станет, крикнешь, поняла? 

- Угу, - пробормотала я.

Под капельницей я дремала, перебарывая свой сон, чтобы не проморгать окончания процедуры. Медсестра моталась с вечерними уколами, таблетками, раздавая их беременным. После удалилась на процедуры, выкрикивая в коридор фамилии тех, кто идёт следующим...


Вот и пятница. Страшная, пугающая. Весь день я прислушивалась к своему чаду, которая от происходящего затихла. Меня вызвали в кабинет и уложили на кушетку. На животик надели пояс, а в руки дали провод, на конце которого находился колпачок, он помещался в руке, а сверху была кнопочка, на которую нужно было нажимать большим пальцем руки, при шевелении внутри животика моей ляльки. Из динамиков чётко слышался стук сердечка, а в мыслях я представляла будущее: как я уже держу малышку на руках... Я получила в бок живота удар, и я возвращаюсь в реальность, нажимаю на кнопку...


Вечер. Из соседней палаты переводят девочку в заветную сторону, где встречаются глаза в глаза со своими детками, после долгожданного вынашивания. 


Два крыла больницы разделял маленький коридор. В одном крыле находились те, кто вынашивают, а в другом те, кто уже родил. Посередине коридора в левом углу стояли два аиста - птицы которые приносят деток. Я, засматриваясь в "живой уголок", слышу, как пожилая женщина интересуется: "Больше нет рожениц?"


Я от испуга, что меня туда сейчас затянут, быстрым шагом удалилась в палату. Достав из тумбочки булку с питьевым йогуртом, решила перекусить. Внизу живота начало всё тянуть, я села поудобнее и боль прошла. Время было такое, что уже пора идти в душ и ложиться спать. Я собрала все принадлежности и вышла в коридор. По пути мне встретилась медсестра.

- Ну что, всё в порядке?

- Да, иногда живот болит внизу.

- Как болит? - удивлённо спросила она.
 
- Непонятная боль, а через секунды проходит.

- Засеки время между болями, если будут усиливаться и станут реже, скажешь.

Я искупалась в контрастном душе. Душевая была на вид пугающая, и я быстренько пошла в палату. Девчата отпросились на ночь домой, о них только напоминали пустые застеленные койки и личные вещи на тумбочках. Я легла, достала наушники и включила музыку. Живот ныл и хватал болью. Я, как порядочная девушка, начала засекать время. Что со мной происходит, я не понимала. Знания о том, как рожать у меня были совсем другие… И то, что начались схватки, я вообще понятия не имела... 


Боль пронизывала меня и отпускала, а я, бродя по коридору, искала медсестру. На часах был уже час ночи и ужасное число, которое меня пугало, осталось в прошлом. 


Передо мной дверь в комнату медсестер. "Наверное, они уже спят, как я разбужу?" В моих мыслях мешались страх и боль. Живот опять прихватило, и я не могу терпеть. Стучусь в дверь.

- Кто там?

- Можно вас?

- Что случилось?

- Всё болит внизу, боли стали приходить через три минуты.

- Ты что так терпела? Сейчас я врача позову. Бери пелёнки, жди у смотрового кабинета.

Я сжимаю в руках пелёнку, а по телу дрожь… То ли от холода, то ли от страха.

- Заходи. Стели пелёнку и залазь на кресло. Врач сейчас подойдёт.

Не помню, что там мне врач говорил, но единственное помню, что мои глаза расширились от испуга, наблюдая за ней. Провожая её глазами по кабинету, глядя на то, как она надевала перчатки, я отвечала на её вопросы.

- Расслабься. Сейчас посмотрим, - рукой она нежно начала осмотр, но тут же её убрала, а с меня потекла вода.

- Ну что, пойдем рожать? У тебя воды отошли. 

Я со всем соглашалась, а внутри меня поселился страх. Боль ушла, меня подготовили в клизменной и перевели на другую сторону, поселив в предродовую палату. 


Я лежала в одной сорочке, между ног была пелёнка. Кушетка стояла в углу, развёрнутая к окну. Под окном была батарея, а от неё отходила труба, которую я от боли сдавливала рукой. Боли усилились, в правой руке была капельница с катетером. Живот был обмотан поясом с монитором, от которого отходили проводки к какой-то пишущей машинке, которая издавала звук сердцебиения. С неё периодически вылезала бумага с какими-то каракулями. Как мне объяснили, что так наблюдают за ребенком. 


Мои ноги впивались в выступающий подоконник. От пронизывающих болей невозможно было повернуться. Я дышала рывками и мне становилось легче. Врач, который меня смотрел, ушёл на кесарево с той самой девочкой, которую вечером переводили, а со мной осталось акушерка. Время тянулось, а сил уже не было. Мне вкололи обезболивающее. От его действия я уснула. Между схватками и сквозь сон, стискивая зубы от боли, я дышала спокойно. Я была словно в бреду. Ничего не хотелось, от адской боли разрывало всё внутри. Было желание, чтобы всё быстрее прекратилось. Хотелось увидеть маленькую девочку и отдохнуть.


Утро. Начало светать. За ночь выпал долгожданный снег, который окутывал макушки деревьев в белую шубку. Наконец-то меня посмотрел врач, но его заключение меня напугало. 


- Открытие очень большое, но я не вижу, чтобы по родовым путям продвигалась твоя лялька. Рисковать не станем. Оформляйте её в операционную. Угроза жизни ребёнку идёт.


Её слова были как приговор. Я подписала какие-то бумаги. Ноги вообще не держали. Слабость пробивала их, схватки были ещё больнее. Я, схватившись за каталку, на которую должна была залезть, стонала от боли и ждала, когда меня отпустит...


Свет операционной лампы бил в лицо. Анестезиолог попросил перевернуться набок и скукожиться, прижав колени к животу. Игла прошла между спинных позвонков. Меня положили на спину и стали наблюдать. Мои ноги отказали и не ощущали ничего, схватки прекратились. Перед глазами поставили ширму, чтобы я не могла видеть живот. Левую руку заковали в тяжелый, неподъемный аппарат, который измерял давление, а правая рука была с капельницей. Я лежала, как на распятии. Врачи склонились к животу и приступили к кесареву сечению. Через полчаса мне показали малышку, она подала первые звуки, заплакав, а потом её унесли. Надо мной долго ещё "колдовали". Пока зашивали, врач сказал, что моя девочка лежала лицом вверх, а если бы рожала естественно, то она осталась бы инвалидом. Такое прилежание младенцев называется лицевое и это экстренная операция, решения о которой принимается в ходе схваток. 


Я - мама! После восьми часов мучительных сваток, трёх часов операции и суток, которые даются для реабилитации, я плетусь по коридору, боль от раны тянет живот и отдается в ноги. Передо мной моя малышка, которая спит в маленькой люлечке. На маленькой розовой бумажке написано время, вес и моя фамилия. Маленькая крошка, румяные щёчки, носик-курносик - это моя куколка, которой я подарила жизнь.


После операции пошли осложнения, ноги отекли и стали в два раза больше, гемоглобин упал в половину.  Во время операции я потеряла много крови и мне требовалось переливание. С города мне заказали кровь первой группы, которая была с положительным резус-фактором. Привезли две дозы, срочные лекарства, уколы, от которых зависело моё здоровье. 

Через две недели нас выписали...

Первое слово моей доченьки - "мама". Она белокурая, с голубыми глазками, уже бегает и пытается что-то лопотать. Я прижимаю её к себе и плачу, ведь для меня она самое дорогое в этой жизни.



Автор: я

2 0
Просмотров: 293
Подписок на автора: 113
Поделиться
Статья находится в выпуске: Нет выше награды - матерью быть!

К разделу

Назад