Сволочи [2/2]
Asphodelos, 17 октября 2018 г., 16:10

В глазах моих сразу же потемнело. Я попытался вырваться от "камней", но тут же поймал точный удар в правое подреберье - от боли я скорчился и упал. 

- Дорогу! - басом крикнул толпе один из забегающих в холл врачей. - Быстро!

Толпа зевак дружно образовала щель, через которую пронеслась струя медицинского персонала. 

Один из врачей крикнул на пост сестре: 

- Коваленко срочно в реанимацию к Иртышову!

- Поняла, - ответила медсестра и тут же разблокировала экран своего мобильного телефона.

- Мой сын... Что с ним? - холодным и практически безразличным тоном спросил никчемнейший из отцов.

Врач, отставший от своей бригады, что-то быстро проговорил в ответ и в ту же секунду скрылся за "ширмой" стальных дверей. 

Я посмотрел на отца Андрея. Жалкое, паршивое ничтожество, для которого финансы и репутация оказались дороже любви и уважения единственного ребенка. Существо - в самом низком значении этого слова, - променявшее счастье родного сына на фальшиво восторженные взгляды окружающих. 

Он был недостоин считать себя отцом такого прекрасного человека.

Слезы хлынули из моих глаз обжигающим плоть потоком. Лежа на ледяном полу, всем телом скрючившийся от боли - вовсе не от удара, - я пытался восстановить дыхание и снова набраться сил. Я должен был встать и рвануть к Нему - туда, где мое присутствие сейчас просто необходимо.

Вместо этого, лишенный права на посещение, я лежал, захлебываясь собственными слезами, ботинком самого крупного из "камней" вдавленный лицом прямо в грязный больничный пол.

Мне было паршиво. Мне было страшно. Мне было, черт возьми, ненавистно! Почему?! Почему это все настолько несправедливо?! Он ведь совсем одинок, там, окруженный толпой безразличных к нему людей. Он умирает. Он же умирает! И единственный человек, который может находиться с ним в этот момент рядом, вынужден лежать здесь, на полу, под ботинком никчемного человека, под прицелами взглядов глупых пустых людей, для которых любовь - величайшее в мире чувство - ограничена формой лишь каких-то жалких плотских утех. 

- Это несправедливо! - закричал я на весь холл.

- В своей Америке будешь качать права, - буркнул кто-то среди зевак.

- Это несправедливо! - продолжал я рычать сквозь слезы.

- Кирилл, уведи этого извращенца, - попросила "булыжника" медсестра. - На всякий случай я позвоню вниз и предупрежу охрану.

- Я должен быть рядом с ним! Пустите меня к нему! Господи, я вас прошу, да будьте же вы людьми! - мой голос срывался до волчьих хрипов.

- Вызовите полицию, - послышался голос неудавшегося отца.

- Незачем, - заверил папашу "камень". - Мы сами его сейчас вышвырнем в два счета.

Когда Андрей умер, меня никто к нему не пустил. Любая попытка пробиться сквозь пост охраны заканчивалась ударами по лицу. В зажженных окнах на втором этаже больницы - там, где располагалось соседнее с реанимацией отделение, - я очень отчетливо видел фигуры уже знакомых мне пациентов, которые со смехом снимали меня на камеры своих смартфонов.

Им было весело.

Поскольку мой дом находился недалеко отсюда, я вскоре отправился за предметом, который потом согревал меня до утра. Вернувшись минут через тридцать, я устроился у больницы - у того самого тополя, на холодной сырой земле - и установил слежку за крыльцом во всех отношениях сгнившего стационара.

И вот появился он - главный герой финала, лицо которого едва выражало что-то похожее на усталость. 

Нащупав в кармане недавно купленный пистолет, я сразу же ощутил, как по жилам горячим ручьем разлилось согревающее сердце пламя. 

Я встал. Сделал свой первый шаг. Затем еще один, потом еще, и вот уже скоро я стоял прямо-таки перед ним, на расстоянии пары иль тройки метров. 

- И чтоб во время его похорон тебя даже за километр не было! - презренно выкрикнул мне отец.

Запустив руку в карман своей рваной куртки, я медленно вытащил пистолет.

Глаза отца от страха выкатились наружу.

Я представлял себе два мешка, украшавших улыбчивый взгляд никогда не высыпавшегося человека...

- Парень, брось пистолет! - казалось, откуда-то издалека в огромную пустоту еле слышно шептал охранник, только что выскочивший из больницы.

...пленящий контур его кучерявых шальных волос...

- Я сказал тебе: живо брось! 

...карие глаза со слегка отдающим златым оттенком...

- Женщина, зайдите назад в больницу! Быстро!

Я прицелился прямо подонку в грудь.

...его улыбку, едва заметно смещавшуюся чуть влево, дразнящий рельеф худых, практически женских рук...

Я улыбнулся - двумя солеными ручьями слезы хлынули из моих опустевших от горя глаз. 

Охранник упорно продолжал что-то себе кричать.

...его смех, такой забавный и с редким внезапным "хрюком".

Раздался оглушительной силы выстрел. Пешеходы, наблюдавшие за происходившим издалека, ошеломленно схватились за рты руками. 

- И никогда меня не разлюбишь? - дразнящим тоном задал вопрос Андрей.

- Конечно, не разлюблю! - как-то тоже по-детски ответил я. - Я что, по-твоему, дурачок, чтобы отказываться от богатства?

Андрей раскатисто засмеялся - то был звонкий, невинный, заражающий смехом смех. 

- Еще скажи, что через много-премного лет, когда нам исполнится двадцать пять, и с наших голов выпадет самый последний волос, - от собственной шутки Андрей аж тихонько "хрюкнул", - окружающие про нас скажут: "...и жили они долго и счастливо..."

- "...и умерли в один день".

- Да, "...и умерли в один день", - шепотом повторил Андрей. Затем, выдержав небольшую паузу, все тем же шепотом произнес: - Красиво бы было, да?

- Да ну тебя, Иртышов! Лучше бы думал о том, какая счастливая нас ждет впереди жизнь! Станем наконец жить отдельно, на кого-то из нас оформим ребенка из детского дома, и будет у нас маленький Иртышонок!

И снова раздался смех.

- Не-ет, парень! Так дело не пойдет. Я ведь хочу двоих: мальчика и девчонку. Первого мы оформим на тебя, а второго, девочку, - на меня. С именами чуть позже определимся. И знаешь, что? Мы будем замечательными родителями. Нет, правда - я это точно знаю. Не такими, как мой отец - такого подонка даже вра...

- Да не думай ты об отце! Я ведь сказал: скоро мы вырвем тебя из его грязных рук. Главное здесь - подождать. Чуть позже мы будем действовать, обещаю.

После этих слов между нами повисла пауза.

- Чудо ты, Игорь. Слышишь? Ты самое прекрасное в мире чудо...

Мое тело рухнуло на асфальт.

- Застрелили! Господи, как же так?! - наблюдая за всем в окно, воскликнула женщина, той ночью стоявшая в холле среди зевак.

Гробовое молчание напряженно повисло в воздухе, пока кто-то из собравшихся в палате мужчин довольно громко не произнес:


- Помер он, ну и что? Так им и надо. Сволочи. 


Возражающих не нашлось.


Автор: я

5 0
Просмотров: 302
Подписок на автора: 0
Поделиться
Статья находится в выпуске: По-человечески

К разделу

Назад