Лаврентий Петрович
Энж, 8 мая 2015 г., 11:45

  Этот день был тёплым и светлым: солнечное небо переливалось в свете сияющих лучей, его неописуемая сказочная красота отражалась в Онежском озере.

  Я прогуливался по Зелёному парку в ожидании своего закадычного друга Славки. От дурманящих весенних ароматов кружилась голова, поэтому я стал искать взглядом свободную лавку. Все они были безнадёжно заняты влюблёнными парочками, да молодыми компаниями. Я, в свои неполные тридцать лет, ощущал себя уже довольно зрелым человеком, однако же, усевшись на первый попавшийся квадратный сантиметр ближайшей витиеватой лавчонки, я обнаружил возле себя пожилого человека и постыдился своего бесцеремонного вторжения.

  Дедушка был одет в старенький синий костюм, а его худощавая грудь была сплошь усыпана медалями. Внезапно я почувствовал жгучий дискомфорт в области солнечного сплетения и решил, что надо скорее куда-нибудь уйти. Достав сигарету из пачки, я начал было подниматься, но неожиданно чья-то тяжёлая рука опустилась на моё плечо.

 - Спешишь? - глухо прозвучал старческий голос.

  Мне стало не по себе, ведь я совершенно не представлял, как вести себя в подобной ситуации, что говорить и, при этом, не облажаться.

 - Н-нет, - почему-то ответил я, не решаясь повернуться к деду.

 - Посиди со мной, сынок, а то больно скучно одному, - грустно пробормотал седовласый старик.

  Немного осмелев, я посмотрел в лицо этому пожилому человеку. Он был настолько стар, что из-за многочисленных морщинок почти не было видно его глаз.

 - А почему вы один? - обнаглел я, перебирая пальцами длинную тоненькую травинку, которую зачем-то сорвал.

 - Ну так я же ж 1923-его года рождения! Все давно померли... А звать меня Лаврентием Петровичем. А тебя как? - повернулся ко мне дедушка.

 - А я это... Костик. Ой, то есть Константин. Костя, в общем, - засуетился я, не понимая, как перезвонить Славке, не проявив при этом неуважение к своему собеседнику. Вибрирующий телефон в кармане действовал мне на нервы, но и подвести единственного друга я не мог.

  Множество позолоченных медалей ярко сверкали на груди Лаврентия Петровича. Разглядев их повнимательнее, я вдруг понял: передо мной сидит ветеран Великой Отечественной войны!

 - Я очень рад нашему знакомству, сынок!

 - Вы... воевали... - глупо пробормотал я, почувствовав себя пятилетним мальцом.

 - О, и ещё как, Костик, - ответил Лаврентий Петрович и поджал губы.

  Немного помолчав, пожилой ветеран заговорил:

 - Нас в семье двенадцать парней было, ты себе это можешь представить? Двенадцать мужиков. То были такие времена, что не приведи Господь. Мамка наша, Агафья Павловна, собирала в палисаднике перегной, а потом бросала его на сковороду. Да, сынок, землю ели, было такое, - закивал сгорбившийся старик, увидев, как я побледнел. - Ну а чего? Муки-то не было. Ничего не было. А земля же, Костик, она как хлеб.

  Лаврентий Петрович погрузился в воспоминания, а я опустил голову и... заплакал. Дедушка, кажется, это заметил:

 - Ну ничего, ведь победили же, сынок, ведь смогли! Гляди, какие у меня награды! - пожилой мужчина гордо выпятил грудь вперёд.

  Я пригляделся и обомлел: его костюму было уже лет пятьдесят, а на ногах болтались видавшие виды изношенные башмаки. Мне стало стыдно. До меня вдруг дошло: вся моя разгульная жизнь настолько позорна и бессмысленна, что нужно немедленно что-то менять.

  Лаврентий Петрович рассказал мне о своей убогой жизни в старенькой коммуналке, о копеечной пенсии и непроглядной нищете, о войне и героических поступках...

  В тот день мы со Славой собирались завалиться в рок-бар и напиться до чертей, однако же, я так и не ответил на его звонки. Вместо этого, потрясённый историями бедного ветерана, я обратился в местную газету и добился того, чтобы у меня взяли интервью. Лаврентий Петрович знал, что я ничего путного не выстрадаю таким образом, но был горд и счастлив, что я, заурядный повеса и разгильдяй, попытался защитить права героя войны.

  Мы виделись каждый день в том самом парке, я помогал дедушке, чем мог. Он категорически скрывал от меня свой адрес, и однажды... просто не пришёл.

  С тех пор мы больше никогда не виделись, однако, моё отношение к жизни в корне изменилось. Славик меня, в конце концов, понял и поддержал и, более того, посодействовал открытию моего благотворительного фонда для ветеранов.

  На моей груди блестит серебряная медаль "За отвагу" - подарок Лаврентия Петровича в последнюю нашу встречу...


  Автор: Энж

 

18 0
Просмотров: 235
Подписок на автора: 90
Поделиться
Статья находится в выпуске: День Победы!

К разделу

Назад