Галагазета | Инвалидное кресло

Инвалидное кресло
ЗОЛОТАЯ_СТРОФА, 1 июня 2014 г., 17:34

Мы познакомились в юности. Ей было шестнадцать, кажется, а мне на пару лет больше. Именно в тот момент выяснилось, что любовь с первого взгляда существует. Она полюбила меня, как это случается крайне редко - раз и навсегда. Не знаю: хорошо ли это было, плохо ли, но она начинала бредить мной. Мы встречались пару лет, если это можно было считать отношениями. У меня в молодости имелось множество женщин, самых разных, и каждой, как мне казалось, я был сильно увлечён. Она знала о моих связях на стороне или, как минимум, догадывалась. Но молчала. Наверное, от того, что страх потери единственной любви для неё был невыносим. Но моё терпение оказалось не таким твёрдым, да и не сумел бы я дальше находиться с нежеланной девушкой, обманывать её и себя самого. Мы расстались, и я, наконец, зажил так, как давно мечтал. Множество романов, связей - ничего серьёзного и обязывающего. Адреналин, шумные компании... И, честно признаться, я задумывался о ней только пару раз, в самом начале после разрыва. Я был настолько равнодушен, что даже не пытался представить, как она живёт? И живёт ли вообще?

Всё оборвалось в один день. Мне на тот момент уже исполнилось двадцать шесть лет. Мы с друзьями катались на горных лыжах и я получил серьезную травму: сломал несколько позвонков. Перенёс две операции, но так и остался прикованным к инвалидному креслу, не в состоянии никогда уже подняться на ноги... Жизнь тогда казалась сломанной. Такой же сломанной, как и этот чёртов позвоночник. От меня отвернулись не только все мои любовницы, но и самые близкие люди. Родные... Они просто отказались от меня. Прежде они были единственными, на кого я мог положиться и кому всегда сумел бы довериться, но отныне я перестал быть им нужным. Ощущение той боли невозможно передать никакими словами. Растоптанный, преданный всеми, я лежал, не чувствуя ног и мысленно прикидывая, через сколько месяцев мне предстоит сдохнуть. Каково же было моё удивление, когда через пару недель после второй операции меня навестила ОНА. Не знаю, как ей удалось узнать о моём состоянии, ведь с момента нашей последней встречи прошло семь лет.

Мне тогда казалось, что она принесёт мне пару апельсинов, расскажет, как у неё чудесно сложилась жизнь, пожелает выздоровления, насмехнётся и уйдет, задрав нос к потолку и доказав, что ничего на этом свете не бывает вечным. Но она опустилась на колени и наклонилась к моей больничной койке так, чтобы наши глаза были на одном уровне. Робким и опасающимся тоном произнесла:

- Я ждала тебя всё это время. И, если было бы нужно, ждала бы ещё столько же. Я никогда не сумею оставить тебя одного, потому что люблю тебя так же, как семь лет назад, как вчера, и в эту самую секунду...

В тот момент меня переполняли настолько смешанные чувства, что я поверил, будто любил её одну всю свою жизнь, и сказал ей об этом. Я гладил её по волосам, по щеке, а глаза у неё светились... По-настоящему светились... Это был единственный раз, когда я видел её глаза такими.

После моей выписки мы стали жить вместе. Не преуменьшая, я могу сказать, что она была идеальной: совсем молоденькая девушка двадцати четырех лет, умная, интересная и разносторонняя личность с яркой внешностью, красивыми лицом и фигурой, искренним жизнелюбием, хорошим чувством юмора и высоким достатком. У неё был один минус - она слишком любила меня. Смотрела таким преданным, почти щенячьим взглядом, как будто прося от меня того же взамен. И это необъяснимо, но я даже не понимал, что к ней испытывал на самом деле. Я никогда не делал ей приятных мелочей, не интересовался, когда она придёт с работы. Чёрт возьми, я три раза подряд забывал когда у неё день рождения и сколько ей исполняется лет. Просто мне было всё равно. Даже тогда, когда от меня отвернулись абсолютно все, а она в одиночку меня спасала, мне было всё равно. Я не любил её, но считал своей. Ревновал, когда, выглядывая в окно, видел, что за ней снова кто-то приударяет. Впрочем, она пресекала каждую подобную попытку холодным взглядом. Со мной она никогда не бывала холодна...

Однажды за ужином мы говорили о какой-то чепухе, смеялись, шутили. Отвечая на мой очередной подкол, она посмотрела на инвалидную коляску и шутливо произнесла: "Зато теперь ты от меня точно никуда не сбежишь". Сначала на её лице проступила легкая улыбка, ещё через некоторое время наши взгляды встретились, а потом она горько зарыдала. Встала из-за стола, побежала к себе и закрыла дверь на ключ. Именно в тот момент я понял, насколько глубоко и отчаянно она меня любит. Каждый день я пытался не показывать равнодушия, а она из кожи вон вылезала, чтобы мне угодить, чтобы создать видимость, будто у нас всё в порядке. И самым разрушительным, самым губительным и больным для неё было осознание того, что даже теперь... Парализованный и никому не нужный, - ЭТО Я нахожусь с ней рядом из чувства жалости и сострадания. НЕ ОНА принимает меня таким, какой я есть, А Я... Каково молодой, красивой и успешной девушке было осознавать то, что она не нужна калеке, от которого отказались все, кроме неё одной? Это ОНА в моральном плане являлась прикованной к своей незримой инвалидной коляске, будучи не в силах встать и уйти от меня...

Из комнаты доносились сдавленные рыдания. А мне всё отчётливей становилось ясно, что, будь у меня ноги - я бы действительно ушёл. Ушёл, ни на миг не задумавшись о том, как она, невыспавшаяся, шла готовить мне жрать, потом бежала на работу, обеспечивала нашу "семью", окружая меня своей лаской, которая уже так немыслимо напрягала. Она красиво одевалась для меня, ухаживала за собой, а я даже не смотрел по собственной инициативе, какого цвета на ней платье, накрашена она или нет... Из комнаты по-прежнему доносился плач и отчаянно-скулящий вой.

Я не знал, что случится завтра: сумеет ли она смириться с ощущением собственной никчёмности, или вышвырнет ли меня за порог своего дома. Впрочем, если бы так произошло, я был бы отчасти рад... Но наутро я услышал привычный звон кастрюлек. Я "зарулил" на кухню и увидел её. Такая жалкая, с опущенными плечами, мертвенно-бледным лицом, она старалась не поворачиваться в мою сторону, чтобы вновь не заплакать. Меня охватили тоска и чувство презрения к самому себе. Стараясь сделать наиболее мягкий тон, я ласково и неспеша произнёс:

- Я очень сильно тебя люблю...

Она вздрогнула. Её руки задрожали, губы сжались в непонятной улыбке, и она кинулась ко мне.

- Прости... Прости за вчерашнюю истерику, я не знаю, что на меня нашло, - оправдывалась она. - Ты же знаешь... Я тоже... Если бы ты знал, как сильно я люблю тебя, ты бы сошёл с ума... - и она вцепилась в мои плечи, её колотило, я обнимал её и чувствовал, в каком страшном темпе стучит её истерзанное сердце... Она опять поверила мне. Я же - чувствовал себя конченой тварью...

По сути, после того случая ничего не поменялось. Периодические истерики и дни уныния сменялись новой волной чувств. Если я давал ей малейшую зацепку, она слепо и свято продолжала верить в мою любовь, потому что хотела того сама. Так прошло ещё два года.

Я нашёл её повешенной у себя в кабинете одним апрельским утром. Она просто поняла, что существовать со мной не может, а без меня - не хочет. Я посмотрел на неё, в прямом смысле убитую горем и безразличием, и через пару мгновений поймал себя на мысли, что даже не знаю, какого цвета у неё были глаза. Она оставила записку на столе. Вместо привычных стихов и длинных душераздирающих посланий написала только две строки:

"Прощай. Мне стало слишком неуютно в своём инвалидном кресле..."

Автор: remember[me]

Просмотров: 214
Подписок на автора: 298
Поделиться