g637527248, 5 апреля 2008 г., 12:37
СТРАНИЦА ЧУЖОГО ДНЕВНИКА (слабонервным просьба не читать) И всё же это случилось. Неожиданно, как это обычно бывает. Ведь все боятся смерти, но никто ее не ждет. И она приходит сама. Это оказалось не так страшно, как я могла себе представлять. Хотя сначала было больно и... смешно. Может, от шока и боли, а, может, от того, что это всё же произошло, как я этого ни боялась... Я с раннего детства испытывала панический страх перед автомобилями, видела себя беспомощной и переломанной под их колесами. При виде машин, несущихся на меня или даже мимо, мною овладевала дичайшая паника. Испуг пожирал меня... каждый раз я мучительно умирала от липкого страха и... оживала снова. В этот раз я не ожила. Железный монстр с силой врезался мне в спину и подбросил вверх... я почувствовала, как погибают мои кости, как застывает позвоночник, как холодеет тело. Я захохотала от боли и упала на холодный и темный асфальт. Пьяный водитель затрясся от ужаса, затем со скрипом колес развернул железного губителя и умчался в серый дождь, оставив меня в луже крови, смешивающейся с дождевой водой, на мокром черном асфальте... Я лежала перед его домом, ведь же несколько мгновений назад я шла к нему в полной готовности закатить скандал... Я ведь знала, что человек, которого я любила больше жизни, сейчас с ней... Сейчас, когда я погибаю на мерзком ледяном асфальте, он шепчет ей ласковые слова, заглядывая в ее большие чистые глаза, целует ее губы, щеки, волосы... Я умирала, а он ничего не знал... Наивные... Они думали, что я ни о чем не догадываюсь... Их роман у меня за спиной длился уже полгода. Я точно знала, когда они вместе, с точностью до минуты. Когда они шли по улице, взявшись за руки, думая, что их никто не видит, я провожала их невидящим от слез взглядом, прячась где-нибудь за углом, за деревом... Они были счастливы, а я чувствовала такую боль в своей черствой двадцатилетней душе! Но я не могла признаться им в том, что я знаю всё, я боялась его потерять совсем! А они в свою очередь боялись моей реакции, хотя для меня лучшая самая какая ни на есть страшная правда, чем гнусная ложь, и они это знали, но все равно продолжали лгать... Лгать, что ничего не произошло, что всё, как прежде. Но я знала, что как прежде уже не будет никогда, потому что в нашей жизни появилась она, а ей было там не место. Трудно себе представить более разных человек, чем я и она. Младше меня, она была слишком правильной, слишком... скучной. Ее поведение всегда можно было предугадать. Для нее всегда существовало или черное, или белое, для нее не существовало оттенков или полутонов. Для не было просто людей - были или плохие, или хорошие. Она не понимала, что в каждом плохом человеке, как бы он ни опустился, можно найти что-то хорошее, а в хорошем, пусть он сам ангел, рано или поздно откроется маленькая черточка недоброжелательности или ехидства. Она не понимала, что все мы - люди, какими бы ни были. Она осмеливалась осуждать кого-то, порицать... Кто дал ей это право, для меня до сих пор остается загадкой... И она смела судить меня! Да, я не была такой тихой, как она, я могла высказать человеку без обиняков всё, что я о нем думаю прямо в лицо, и не жалеть об этом, я не любила недомолвок. Да, я взрывалась по каждому поводу, но лучше выплескивать эмоции сразу, чем копить их в себе, а потом однажды всё же лопнуть, обдавая окружающих таким фонтаном ненависти, что погибла бы вся планета. Она смела обзывать меня эгоисткой! Воистину, в чужом глазу соломинку видит, а в своем не замечает огромного трухлявого бревнища... Это она, которая пыталась забрать его себе целиком, которая упала, как снег на голову, отобрать у меня того, кого я любила больше жизни практически с раннего детства! И если бы она посмела своим тошнотно-сладеньким правильным голоском возразить мне, что она его любит тоже, я бы, наверно, плюнула ей в лицо... Может, для нее со временем он и стал смыслом жизни, но для меня он и был самой жизнью! Ее любовь не была, как моя, с первого взгляда... Она долго к нему присматривалась, узнавала, прежде, чем испытать какие-то серьезные чувства. Если бы у нее была хоть капелька человечности и побольше ума, она бы повернулась и ушла, оставив нас в покое. Так кто из нас большая эгоистка? Она думала только о себе, плачась, что она одинока, несмотря на окружение, рыдая, что ей плохо, или о своих друзьях... А я стиснув зубы, могла помогать совершенно незнакомому человеку, забыв о себе, тая свою боль в себе, не желая переносить на других людей, особенно близких мне. Я вовсе не имею в виду, что я ангел с крылышками, скорее, исчадие Ада, но таящее в себе что-то хорошее, человеческое. Я согласна, что во мне столько зла, что хватило бы на десяток-другой девушек, но я, по крайней мере, и не скрывала его, не отрицала, что я - такая, не строила из себя пай-девочку, готовую ринуться на помощь всем и вся... Я не изображала готовность, я - помогала... Сколько тайн я хранила в себе... и через несколько минут они умрут вместе со мной. Я хотела стать личностью, хотела что-то делать для людей... уже ничего этого в моей жизни не будет, потому что она угасает с каждой секундой, как свечка возле могильной плиты. И всё же он любил нас обеих - я не берусь сказать, кого больше, потому что мы с ней слишком разные, и любовь его к нам была не одинакова. Чего не было в ней, было во мне и наоборот. Он не хотел терять ни одну из нас, но понимал, что так не может продолжаться вечно... На улице было неописуемо холодно, но холода я уже не чувствовала своим истерзанным телом, температуру воздуха я примерно могла угадать по пару, в который превращалось мое слабое дыхание. Мое белое платье стало мокрым и - красным. Мои черные волосы слились с асфальтом. Мои мысли обрывались, накладывались одна на другую, мне уже не хотелось почти ничего, а только одного - чтобы это поскорее закончилось... Дверь его подъезда распахнулась. Я знала, что это была дверь именно его подъезда, хоть и не видела, я чувствовала. Я представляла, как они выходят из подъезда, счастливые, красивые... Она - маленькая и хрупкая блондинка, он - невысокий, но сильный брюнет. Я слышала обрывок их разговора, который сменился дикими криками, когда они заметили мое распластанное тело на мокрой и грязной дороге. Он подбежал ко мне, бережно склонился надо мной, его слезы заливали мое и так мокрое от дождя лицо. Она застыла в немом ужасе, нелепо заламывая руки. (- Как трогательно! - если бы я не была так слаба, я бы непременно ехидно усмехнулась, но у меня не было сил даже на это). - Что ты стоишь? - гневно закричал он ей, - вызывай скорую! Она, как послушная собачонка, побежала исполнять приказ. - Скорая уже не поможет, - прошептала я и с нечеловеческими усилиями улыбнулась ему. - Я... ты..., - на большее у меня не хватило сил. - Котенок, все будет хорошо, всё... - он осекся, услышав стоны боли. Как он был красив! Я еще раз пожалела, что покидаю этот мир, который был ко мне так жесток, а, может, это я была жестока к нему - теперь уже не имеет значения. Его слезы текли на мое лицо, обжигая, оставляя еле заметные следы. Я слушала его бессвязный шепот, и физическая боль смешивалась с болью в сердце... - Это я виноват, что не был в тот момент с тобой, что... - всё равно уже ничего не вернешь... - Если бы я Не... этого бы не произошло... - Поздно, поздно, о чем тут говорить? Я услышала ее тихие шаги. - Скорая сейчас приедет, - своим приторно-правильным голосом сказала она, с ужасом нелепо таращась на нас двоих. Скорая... Мне уже ничего не нужно... Мои глаза уже закрывались, и тело погружалось в сон - вечный сон. - Уходи, - крикнул он ей. - Виноваты мы оба: я - потому, что не был с ней, а ты - потому что это из-за тебя я не был с ней... Бедная девочка, она зарыдала, наверное, в первый раз в жизни мне стало ее жалко. Но жалость тут же сменила злорадством. Он не будет со мной... Но он не будет и с ней. Эту битву выиграла я. Она подбежала к нам, но он со злостью оттолкнул ее, и она в слезах убежала прочь. Трусиха, так легко отказывающаяся от своего счастья. Я бы на ее месте попыталась остаться с ним, пусть даже ценой чьей-то жизни. - Я люблю тебя, - прошептала я банальную фразу, которую на протяжении многих столетий повторяли тысячи и тысячи влюбленных, но из-за этого она не потеряла своей красоты и значимости. - Я... - я уже не могла договорить, ведь каждое слово давалось мне с чудовищными усилиями и... болью. Но к боли примешивалась и радость - он не будет с ней... Это была моя маленькая месть ей. За всё. Вот так, даже уходя из жизни, я сделала свою последнюю подлость. Даже умирая, я осталась сама собой. - Я люблю тебя, - еще раз повторила я (я могла повторять это бесконечно, были бы только силы) и почувствовала, как моя душа покидает свою телесную оболочку. - Спасибо тебе..., - попыталась я сжать его теплую руку своей похолодевшей рукой и... умерла. Я не видела больше его страданий и не страдала сама. Почему люди понимают, как много для них значат близкие, только в самые трагичные моменты? Потому что они - люди...
34 
0
Просмотров: 117
Подписок на автора: 1
Поделиться
