Галагазета | За Волгой для нас земли нет
За Волгой для нас земли нет
БЕРЕСТА, 18 ноября 2012 г., 21:20
  Резкий толчок в правое плечо вернул меня к действительности. Я уткнулся небритой щекой в сырую землю, вокруг тарахтели немецкие Маузеры и Шмайсеры. Боль от удара в плечо разлилась по всему телу, я попытался пошевелить рукой, но стало ещё больнее.
  На короткий промежуток времени вокруг воцарилась темнота, пока погасли ракеты. Я воспользовался этим моментом, перевалился на спину, левой рукой подобрал ППШ, выставил его в сторону одного из склонов, и вовремя. Потому что буквально через секунду в овраг спрыгнули сразу три фрица с карабинами в руках. Я надавил на спусковой крючок.
  Я понимал, что я ранен. Боль жгла правую лопатку, было тяжело делать любое движение. Хотелось просто лечь и закрыть глаза, отгородиться ото всей этой суеты. Быть может, не стало бы легче, но, по крайней мере, не чувствовалась бы боль. ППШ издал сухой щелчок - в барабане кочились патроны. Затуманенным взором я увидел, как в овраг спрыгнули ещё несколько фрицев, но у меня не было ни сил, ни времени, чтобы перезарядиться. Рядом, над самым ухом, затарахтел ППШ лейтенанта. Когда и эти фрицы, подкошенные свинцовым дождём, свалились замертво, оружие лейтенанта замолчало и до меня донёсся его крик:
  - ... тебя ещё есть патроны?
  Я даже не понял, сумел ли я ему ответить, на мгновение моё сознание рухнуло куда-то вниз, ниже оврага, в космическую пустоту. Вырвавшись оттуда, мой взгляд уловил, как на склоне оврага вновь появились фрицы. В этот раз их было больше, но я не успел сосчитать их. Силы покидали меня с пугающей быстротой. Я прикрыл глаза и уткнулся затылком в землю. Автомат лейтенанта упрямо молчал. Я попытался позвать его, но губы не размыкались. "Ч-ч-чёрт, - пронеслось в моём сознании, - так не бывает. Не могу я умереть вот тут, на дне оврага, в грязной жиже, просто так. У Иваненко кончились патроны? Или он ждёт, когда фрицы подойдут поближе, и тогда угостит их порцией свинца? У меня же ещё должны быть гранаты. Дотянуться бы до них..." На короткое мгновение я приоткрыл глаза и на фоне осветившей небо меркнущей осветительной ракеты увидел, как немцы осторожно подбираются к нам.
  Силы окончательно покинули меня, но я всё ещё находился в сознании. До гранат дотянуться уже, видимо, не получится. Барабан Миши тоже пуст, как и мой. Да и даже если бы в моём ещё были патроны, я бы не смог отстегнуть его и передать ему. Как и не смог бы поднять его и выпустить очередь в фашистов. А их там не меньше пяти. Шансов нет. Я уже перестал реагировать на звуки, в голове всё перемешалось. Сейчас они доберутся до нас, Иваненко попытается вступить с ними в схватку, и нас прикончат прямо тут. И оставят лежать наши тела под дождём. И если наши войска пойдут в наступление не ранее, чем через пару недель, наши тела уже превратятся в смешанный с землёй компост. И даже если тела всё-таки обнаружат, вряд ли нас опознают. Так и останемся навсегда в списках пропавших без вести - военные билеты мы оставили командиру роты.
  Ещё несколько секунд. Скоро. Вот-вот. Уже сейчас.
  Ну чего они тянут? Почему не стреляют? Почему не подходят? Зараза! Решили поиздеваться?
  Я прислушался, пытаясь по звукам шагов определить, насколько близко они подошли к нам. Слух отказывался работать. Мне послышались торопливые шаги нескольких пар ног с обратной стороны, со стороны Венцов. Но они, как будто, прошуршав мимо нас, удалились в ту сторону, откуда к нам должны были приближаться гитлеровцы.
  Нет. Разум окончательно покинул мою голову, пришла пора галлюцинаций. Или, быть может, меня уже добили? Так вот она какая, смерть. Ни успокоения, ни исчезновения боли, совсем не такая, какой я себе её представлял.
  Внезапно я почувствовал несколько быстрых пощёчин на своих щеках, на лицо мне плеснули какой-то жидкостью.
  - Ваня, Ваня! Живой? - донеслось до меня. Я медленно, нехотя открыл глаза. В неярком свете бороздящих небо ракет я увидел склонившегося надо мной Мирончука.
  - Паша? - спросил я, кое-как разлепив непослушные губы.
  - Живой, голубчик, живой, - радостно поделился он с кем-то, кто стоял у него за спиной.
  И тут ко мне резко, будто бы кто-то внезапно включил какой-то переключатель, вернулись все чувства.
  Конечно, в первую очередь я снова ощутил нестерпимую боль в правой лопатке, будто бы её зацепили несколькими крючками и пытались тащить из меня наружу. А вторым, что я почувствовал, был запах спирта. Он был повсюду, и внутри, и снаружи, и я понял, что мне силом влили его в рот, а потом ещё и плеснули на лицо. Вокруг была слышна стрельба, с вершины оврага тоже раздавались выстрелы, краем глаза я уловил какое-то резкое движение рядом с собой, и спустя пару секунд наверху, где засели фрицы, прозвучал взрыв, за ним ещё один. Мирончук поднимал меня на ноги, что-то торопливо рассказывая:
  - ...звук перестрелки, и мы сразу кинулись к вам на помощь. Гурам, прикрывай нас, - это он уже обращался к Мирандзали, указывая ему в сторону, откуда мы совсем недавно пришли. - Не без труда, конечно, перестреляли румын, прикинувшись сначала разведчиками из соседней дивизии, а потом уже и к оврагу. Идти сможешь?
  Мне было очень паршиво, малейшее движение отзывалось болью в плече, но я кивнул и Мирончук, придерживая меня и оглядываясь назад, начал движение на север.
  - Лейтенант, - вопросительно взглянув на него, прошептал я.
  - Чего? Лейтенант? Здесь он, взади они с Батаром. Тоже серьёзно ранен лейтенант, но пока, вроде, помирать не собирается. А ты  что же, раскис весь, как кочан капусты по весне? - подзадоривал меня он.
  Медленно, но верно мы пробирались мимо Венцов. Время от времени прикрывавший отход Гурам отстреливался и кидал гранаты. Вскоре, миновав Венцы, мы выбрались на поле. Было нестерпимо больно ползти по влажной земле, но Мирончук неотступно полз рядом со мной и помогал мне. Несколько раз мне становилось совсем плохо, я на время терял сознание, но в конце концов, Мирончк и Серпиев втащили меня в овраг по другую сторону поля, где нас уже встретили Чернышев и ещё несколько бойцов.
  Забрезжил неясный, едва уловимый рассвет на востоке, далеко за Волгой, когда мы ввалились на позиции нашего взвода. Начинался новый день. Новый тяжёлый день - 19-ое ноября 1942-го года.
 
  Автор: я
  Ч/Б
9 0 [Авторский текст]
Просмотров: 161
Подписок на автора: 34
Поделиться



Закрыть
© Team-Tech.ru, 2017 - 2024